Главный судья соревнований

В старших классах благодаря нашему неугомонному учителю физкультуры - Ванееву Владимиру Михайловичу - мы увлеклись гиревым спортом. Тренировались безграмотно, зато ежедневно, что давало хороший результат. В августе 86 года в составе сборной Удорского района поехали в Сыктывкар на чемпионат республики среди взрослых. Михалыч, мы с Володей Акимовым из Солнечного и еще два Ванеева из Селиба - Степан и Владимир.

А весь июль перед этим я проработал в трудовом лагере в Острово, на сенокосе. Кормили нас там на убой, но и вкалывали мы на совесть очень даже физически, интенсивно наращивая мышечный вес. В итоге на предварительном взвешивании выяснилось, что в категории до 70 кг нас теперь двое в сборной вместо одного. У меня 62 кг, у Ванеева Степана 67. Тяжелая рука Михалыча легла на мое плечо: «Семь кг за сутки скинуть нельзя, а два можно. Даже на последнем месте ты принесешь очки сборной».
Когда вся команда смотрела кино, я наворачивал круги на стадионе. Когда вся команда проедала суточные (в том числе мои) в кафе «Северянка», я пил в номере кефир на ночь.
На следующий день за 3 часа до контрольного взвешивания у меня оставалось лишних 650 грамм. На меня одели все, что можно было одеть, и отправили бегать по горкам возле запасного стадиона. Вся остальная команда сидела на трибунах, ела мороженое и следила за тем, чтобы я не снижал темп. Но 50 лишним грамм у меня все-таки оказалось. За 10 минут до конца взвешивания главный судья попросил девушек выйти из зала, а мне предложил встать на весы голышом. К этому времени уже все участники были на месте и с любопытством наблюдали за происходящим. И все равно оставалось несколько грамм. Я стоял на весах абсолютно голый и смотрел сверху вниз на судью, точнее – на его оригинальную прическу. Он, наверное, стеснялся своей обширной лысины и закрывал ее волосами, зачесанными сзади и спадавшими на лоб. Щупленький, небольшого роста, он долго гонял грузик весов, которые никак не хотели показывать нужную цифру. Рядом стояли и сидели огромных размеров атлеты, терпеливо ждали, пока кто-то из толпы, обратившись к судье по имени-отчеству, не предложил записать мне наконец нужный вес. Не убирая руки с весов, он так посмотрел на них, что все тут же опустили голову и стали внимательно изучать свои штангистские ботинки. Наверное, он ждал нечто подобное, что позволило бы улыбнуться, поднять на весах рычажок и объявить, что я выступаю в самой легкой весовой категории.
Конечно, я выступил очень плохо. На рывке со второй руки улетела гиря. Результат был то ли вторым, то ли третьим. С конца. Но небольшое количество участников в этой категории позволило получить довольно много очков, и я мог претендовать (согласно уговору) на такое же количество порций мороженого. Между прочим, в командном зачете мы тогда заняли третье место, обыграв многие городские команды! Надо ли говорить, что чувствовал я себя чемпионом!

Через тринадцать лет я снова был в Сыктывкаре, уже его жителем. Как-то раз у входа в здание Рембыттехники ко мне очень вежливо, слегка волнуясь, обратился пожилой дядька с просьбой подбросить его до дома с пишущей машинкой «Ятрань», которую он только что получил после ремонта. Отказать ему причины не было, и я попросил его подождать несколько минут. Мне вновь показалось странной зачесанная сзади лысина. Взбегая по лестнице, я вспомнил, как однажды видел ее с очень близкого расстояния. Вернувшись, вышел к нему не сразу, а немного понаблюдал за ним из фойе. Он стоял возле своей машинки и подходил к каждому, кто выходил из здания.
Только сидя в машине, я разглядел, какие сильные были у него очки. Он очень плохо видел, поэтому подходил к каждому, чтобы не пропустить меня.
Сев за руль, я поинтересовался, не судил ли он чемпионаты по гирям. Он спросил мою фамилию, в каком году я выступал и за кого. «Как-же, как-же, самый юный участник тех соревнований, прекрасно помню!» Действительно, так все и было. При выходе каждого участника на помост  судья говорил несколько слов о его заслугах и званиях. А обо мне говорить было нечего, кроме того, что я еще учусь в школе.
Пока мы ехали, он рассказал, что давно на пенсии, нигде не работает, но по-прежнему организует и судит какие-то соревнования, сам печатает почетные грамоты, на свою пенсию чинит печатную машинку.
Многие из тех спортсменов, которые его когда-то бесконечно уважали, стали влиятельными людьми, как в бизнесе, так и в криминальном мире. И многое для него бы сделали, обратись он к ним за помощью. Но судья никого не просил, предпочитал все делать сам.
Мы остановились возле обшарпанной хрущевки. Я попросил его подержать дверь, чтобы поднять на его этаж тяжеленную «Ятрань». Но меня остановил его прежний сильный взгляд, прежний властный голос. Он сам с трудом вытащил из багажника машинку, а я остался держать дверь подъезда. Подняться он мне не разрешил. Ошеломленный, я шел к своей машине и только тут заметил, что в сжатой руке у меня что-то лежит. Раскрыв ладонь, увидел на ней две мятые вчетверо сложенные десятирублевки.